Офицер 59-й бригады ВСУ: Сейчас вопрос сдачи Покровска не стоит

Офицер 59-й отдельной мотопехотной бригады имени Якова Гандзюка Сергей Цехоцкий - о жестоких боях на покровском направлении, тактике врага и готовности Покровска к обороне.

Об этом Цехоцкий рассказал в интервью Radio NV.

- То, что делают сейчас оккупанты на покровском направлении, можно охарактеризовать как наступление с использованием большого количества бронетехники и воздушных сил?

- На том участке, где наша бригада, именно так. [12 сентября] на рассвете практически до 20 единиц военной бронетехники [штурмовали], включая танки, БМП-3, боевая машина десанта. Это был первый штурм. Завязался бой, кое-что подбили, сейчас считаем сколько всего, потом через некоторое время [был] второй штурм. И такие жестокие бои идут, именно на участке нашей бригады.

- Какова цель этих штурмов? Прорваться в Покровск?

- Сейчас, скажем, эта их стратегическая, политическая цель - захватить Покровск. Понимаете, шли они в лобовую атаку, все мы хорошо знаем, получили хорошо по зубам, своевременно подошло подкрепление. И все же командование сумело остановить [врага] ценой невероятных усилий, героизмом и мужеством каждого и каждой, кто принимает в этом участие. А сейчас они пытаются именно обойти по флангам, и с юга, с севера приближаться именно к Покровску.

- Что вы можете сказать о потерях оккупантов?

- Потери зависят от того, сколько их штурмует. Они [живой силы] не жалеют. Если крайний раз использовали технику практически 10 дней назад, то весь остальной период это были только пехотные штурмы. Это разного рода подразделения, в том числе зеки. Сейчас уже пошла в штурм их так называемая «элита». То есть десантники с самой новой техникой, которую они могли только найти.

Поэтому назовем так: в «рыбный день» у нас цифра доходила (я говорю сейчас только за свою бригаду) - ликвидированных за сутки до 150 оккупантов. Причем 50 на 50 убитых и раненых. Убитые - это точно уже убитые, а раненые - не факт, что они все остались живыми.

В среднем было 50-70 за сутки ликвидированных оккупантов.

- То есть вы фиксируете, что оккупанты изменили тактику попыток прорыва использованием маленьких штурмовых групп?

- Два-три оккупанта [штурмуют] где-то посадку или какое-то полуразрушенное здание, и потом к ним подтягивается подкрепление. Наша задача - отслеживать эти все передвижения и либо в момент накопления, либо в момент, когда они еще не подошли, либо перед тем, как они пытаются идти на штурм, обязательно туда ударить.

Мы занимаемся тем, что постоянно их выискиваем на территории нашей земли, на том участке, где мы стоим.

- А пленные есть? Что они говорят, если есть пленные?

- Пленные есть, но это все информация, которую пока говорить не стоит. Чуть позже скажем. Но пленные также есть - те рашисты, которым посчастливилось оставить живыми.

- Транспортная магистраль является одной из главных целей врага? Это же не секрет, можно просто посмотреть на карту автомобильных дорог и увидеть значение этой магистрали: Киев, Полтава, Харьков, Славянск, Краматорск, Покровск, Павлоград, Днепр. Что вы скажете о значении этой магистрали?

- Я скажу, что в любом случае важным административным, политическим центром стал город Покровск за это время. И в тактическом, и стратегическом плане он очень удобен, потому что мы все пользовались и пользуемся в дальнейшем этими маршрутами.

Это наша земля, и есть много других дорог. Также можем передвигаться совершенно разными маршрутами, о которых враг, видимо, и не догадывается. Поэтому, скажем так, сейчас задача сдачи Покровска не стоит.

Враг уничтожает инфраструктуру, в частности уничтожил мост из города Покровска на Мирноград. Как всегда, у них все повторяется: перед тем, как куда-то идти или зайти, они должны все уничтожить, а потом сообщить, что мы что-то «освободили». Вот такие у нас, к сожалению, соседи.

- Что вы скажете относительно нафаршированности теми же беспилотными системами с нашей стороны? И если оценивать интенсивность войны в воздухе, какова картина?

- Враг постоянно нашпиговывается большим количеством беспилотников. Это не секрет. Небо сейчас... Осенью вороны в стаи собираются, да и сейчас практически в день там в районе проехать невозможно без средства РЭБ. И они постоянно меняют частоты, они постоянно что-то придумывают новое.

Но с этим можно бороться, и мы также с этим боремся. Скажу, что именно с помощью донатов, которые делают наши партнеры, в тылу украинцы, помогают, мы большую половину беспилотников врага деактивируем. А эта большая половина в цифрах - примерно от 80 до 100 единиц.

- Относительно того, что даже враги признают нашими преимуществами, к примеру, использование ситуативной осведомленности на поле боя. Есть программы вроде DELTA, эффективность которой, кстати, признают и враги. Это слышно из радиоперехватов. Это уже стало в ваших подразделениях частью планирования боевых операций? Или во многих все еще пользуются такими старыми методами: бумажными картами, запоздалой информацией? Насколько мы используем то, что точно является нашими преимуществами?

- Мы пользуемся всем, что до нас доходит, хочу сказать. А сказать в эфире, что непосредственно есть в нашей бригаде, это будет неправильно. Враг не должен знать. Они очень внимательно следят за нашими эфирами, в частности за вашим, все фиксируют и потом берут это на вооружение.

Поэтому хочу подчеркнуть, что когда начались эти августовские наступления в направлении Покровска, то фиксировалось, что в два раза уменьшилось количество обстрелов, когда их войска шли в штурм. Это говорит о том, что они не знали, куда можно стрелять, куда нельзя; где свои, где не свои. И много было совершенно неожиданных для них случаев, когда они выходили на позиции, подъезжали даже непосредственно к нашим позициям на автобусе.

- На автобусе подъезжали?

- На автобусе, да. Это о чем-то говорит: разведка не совсем правильно работает.

Но не надо думать, что они совсем глупые. Они также учатся, у них есть хорошие инструкторы. Но при этом у них есть цель, есть цель и их подгоняют, у них есть страх. Это все в совокупности.

Если у нас мотивация одна - сделать максимум, чтобы поскорее победить и выгнать супостата с земли, то у них совсем другая мотивация. Им все разрушить, убить своего собрата или забросить его на поле боя раненым - вообще без проблем. И много таких примеров было, когда они это делали. Поэтому этим мы отличаемся.

Они не считаются ни с человеческими жизнями, ни с судьбами, ни с чем. А у нас наоборот. К сожалению, у нас также есть потери, это не секрет. Мы просто не называем цифры, но они гораздо меньше, чем у врага. Но каждая потеря, каждый раненый - это для нас боль, которую каждый командир пропускает через себя. Здесь по-другому думать просто нельзя.

И именно в таких случаях на командира ложится такая ответственность, когда надо принимать решение, а решение принимать - между сложным и очень сложным. Вот выбирай, как лучше. А потом на тебя посыплется большое количество всего: как так, почему и так далее. Много причин субъективных, объективных, которые мы не можем изменить, к сожалению. А надо стоять и надо держать оборону, потому что когда они ее прорвут, это будет намного хуже.

- А что оставалось из тех автобусов и от тех оккупантов, которых к нашим позициям подвозили этими автобусами?

- Там шансов нет никаких, понимаете. То есть то, что попало в поле огневого поражения, уже в наш прицел, то шансов нет.

- Насколько активна вражеская фронтовая авиация, которая использует КАБы против наших позиций?

- Каждый день бьют по позициям. Не очень большим количеством, как это было в Авдеевке, потому что это такой фронт. Сейчас четыре-шесть КАБов на наши позиции падает.

- За сутки?

- Да.

- Что вы скажете о возведении фортификаций? На покровском направлении, я считаю, что бетон должен заливаться 24/7, просто без перерывов, в четыре смены. Вы это видите?

- Знаете, что хочу сказать? Давайте представим, что 59-я бригада ушла в отпуск, в полном составе, на 25 дней или на 30 дней. Там написали [российскому диктатору Владимиру] Путину или [начальник генштаба РФ Валерию] Герасимову, что пока здесь не наступайте, мы сейчас из отпуска вернемся и дальше будем продолжать свои обязанности.

У нас, к сожалению, есть государственные учреждения, структуры, законодатели, которые могут себе позволить сегодня в полном составе уходить в отпуска. Понятно, что есть много тех же народных депутатов, которые постоянно помогают, ездят по войскам. Но основное - это принятие законов и выполнение своих функциональных обязанностей.

И на каждом этапе, на каждом участке нашего народного хозяйства, экономики, разного министерства, в любой конторе есть ответственные лица за определенный участок своей деятельности. Надо просто выполнять свои обязанности в период такой масштабной войны, как у нас сейчас, и все будет на месте. Не сделал, украл, что-то еще - пожалуйста, ушел, за это несешь ответственность. Но ответственность должна быть абсолютно для всех одинаковая - неважно, кто ты есть, на какой ты должности. Не справился, некомпетентен - пожалуйста, в отставку, это должно все быстро приниматься. И тогда у нас все будет.

- Скажите, вы следите за политическими встречами, обещаниями, заявлениями? У вас есть надежда, что в такое критическое время партнеры все же поддерживают Украину в объеме, необходимом для отражения этого наступления россиян?

- Надежда - это замечательное украинское имя и замечательное украинское слово. Надежда всегда у нас есть в сердце.

Следим очень внимательно. Абсолютно все, кто не находится на позиции и имеет доступ к интернету, обязательно следят [за новостями]. У нас был моральный подъем, когда наши войска зашли в Курскую область и там начали развивать наступление. Мы понимаем, что это важно, это надо делать.

Врага не надо бояться, его надо кусать за все, что можно, бить его по самым болезненным местам. Я надеюсь, что все же мировое сообщество, прежде всего США, Великобритания и другие, которые нам помогают, они поймут, что чем быстрее мы это закончим, тем быстрее эта зараза (я бы еще добавил слово холера), которая сейчас по украинской земле распространяется, закончится. И она не будет распространяться дальше в виде различных террористических организаций.

Я уверен, что все, что делается, в частности на территории Европы, без России не обходится: без их денег и агентов влияния. А для этого, опять же, возвращаемся к предыдущему вопросу, что люди, которые отвечают за этот участок, должны больше работать и отдавать себя полностью этой работе. Я имею в виду прежде всего дипломатический корпус.

Потому что когда общаешься с людьми из Европы, в том числе приезжают и европейские журналисты, спрашиваешь у них, а как у вас в обществе, что там слышно, как настроение населения? А они все живут своей жизнью, понимаете? А если бы постоянно проводилась определенная работа, какие-то митинги, какие-то показы, какие-то демонстрации какого-то момента; ездили бы по организациям, по рабочим группам, по учебным заведениям и доносили эту информацию, обязательно был бы результат. Это надо делать.